Шляпа, блюз и такси-призрак. психологический детектив - Елена Миллер

– О чем же он вам рассказал?

– О многом. О том, что он никак не может поймать сюжет для своей книги. Что герои его пусты и скучны, что их диалоги такие же плоские, как крыша этого дома. Еще он сказал, что очень любит жену, и что деньги не имеют для него большого значения, что ему важно доказать ей…. Состояться как писатель, чтобы она гордилась.

– Когда вы обсуждали это?

– Года два назад. Тогда у него еще был старый двубортный пиджак, короткий черный плащ и маленькая трубка. – Усмехнулся Жора.

– А потом он написал «Трансформ – любовь»?

– Да. Вы читали?

– Нет.

– А я прочитал. Взял в руки просто так, думал, загляну в самое начало и брошу….

– Не бросили?

– Нет. Дошел до самого конца. Хорошая книга!

– Где вы ее взяли? Ларс подарил?

– Мне подсунула ее Клякса. Она работает машинисткой у Шишовых. Подрабатывает!

– Клякса? Кто это?

– Амалия Колесина. – С готовностью пояснил Жора. – Классная девчонка! Она себя назвала Кляксой и это имя сразу к ней приклеилось, насмерть, как пятно к брюкам. Она поет у нас по вечерам. Могу познакомить.

– Сделайте одолжение! Только мне не понятно, как джазовая певица могла стать машинисткой у посетителя?

– А что? – Пожал плечами администратор. – Клякса окончила музыкальное училище, голос – что надо, на рояле играет с закрытыми глазами, причем всеми конечностями сразу. Она должна была идти работать, преподавать детишкам основы музыки. Но не пошла.

– Почему?

– Сказала, что еще не готова. Она хочет петь, хочет общаться с людьми, хочет просто пожить для себя и для музыки – найти свой путь!

– Поэтому по вечерам она поет в клубе, а днем печатает фэнтези – романы?

– Не только фэнтези. Она многим другим печатает, есть тут у нас еще поэты и газетные кляузники….

– Шишовы и Клякса познакомились в клубе?

– Конечно! Где же еще.

– Они тесно общаются? Жена не ревнует?

Жора вдруг рассмеялся:

– Они вообще не общаются! Я ни разу не видел, чтобы Ларс поглядел в ее сторону. У них чисто деловые отношения, никаких шуры-муры. Да и вообще….

– Да? – Даниил сделал шаг к парню, заметив, что тот смутился и замолк на полуслове. – Что «вообще»?

– Болтают всякое…. – Жора растерянно провел руками по волосам. – Так. Сплетни.

– Обожаю сплетни. – Бесстрастно сказал Гирс, спокойно глядя собеседнику в глаза.

Администратор от этого пустого взгляда оробел окончательно, как-то криво улыбнулся и закончил мысль:

– И вообще у нее, по-видимому, роман с Мухоловом. Но это все разговоры…. Сам я ничего такого не замечал!

– Мухолов. – Негромко повторил Даниил, прошел по комнате, оглядел газетные вырезки, в беспорядке наклеенные на стены. – Саксофонист?

– Вы его слышали?

– Пока нет, но надеюсь услышать!

– Вы не будете разочарованы. Он звезда нашего заведения! Гений! Большая часть наших гостей приходят именно потому, что здесь играет Мухолов.

– Он начинает выступление около десяти часов вечера и заканчивает в полночь?

– Как-то так. – Согласился Жора. – Когда в десять, когда в одиннадцать. Когда пойдет музыка. Понимаете?

– Думаю, что понимаю.

Гирс достал из кармана небольшой фотоснимок, подал администратору:

– Не сможете мне помочь? Чей это аксессуар?

Парень вгляделся в фотографию, на которой в трех ракурсах была снята темно-серая шляпа, неуверенно пожал плечами:

– Не знаю. Я как-то никогда не приглядывался к головным уборам посетителей, совершенно не обращал внимания.

– Вы хорошо помните вчерашний вечер? – Спросил полицейский, забирая фото.

– Ну… с памятью у меня проблем нет. А что вы хотите знать?

– Когда пришел Ларс?

– Хо-хо…. – Задумался Жора, с размаху сел на диван. – Сложно сказать. Внизу уже играли ребята, значит, это был вечер! Это был уже второй коллектив – значит, это был уже поздний вечер! Это была третья или четвертая композиция…. Пять и три, будет сорок, накинем еще минут пятнадцать, да плюс рояль…. Это было в начале десятого! Или чуть позже!

– Раз у вас так хорошо с математикой, – чуть заметно улыбнулся инспектор, – посчитайте, во сколько Ларс ушел из клуба!

– А вот этого я вам не скажу! – Заметно расстроился администратор. – Я не видел! Мы все в клубе весь день размышляли над этим вопросом! У Шишова очень яркий прикид – красный свитер, трубка во рту, черная шляпа! Кто-нибудь на первом этаже должен был видеть, как он вышел!

– Должен был!

– Вот! Но никто не видел!

– Он мог выйти через задний двор?

– Нет, задний двор расположен в тупике. Оттуда можно выбраться только через ворота для автомобилей, но они всегда заперты. Ключ у меня в кармане!

– Народу вчера набилось много?

– Конечно, ведь была суббота. Ближе к полуночи клуб был полон.

– Может быть, стоит поговорить с посетителями? Кто-то должен был видеть Ларса.

– Я спрошу у тех, кто придет сегодня. Если вы хотите!

– Спасибо, я справлюсь сам. – Даниил подошел к окну, отодвинул плотное жалюзи. С интересом оглядел трамвайные пути, ставший вдруг серым безликий корпус напротив, неширокую улицу, сужающуюся к горизонту, нагромождение старых домов вдали. Эти дома так густо пестрели рекламой и мигающими огоньками, что рябило в глазах. День стремительно катился к вечеру, небо и крыши подернулись едва заметной сизой дымкой. Где-то совсем рядом тревожно и печально вскрикнул паровозный гудок. – Я был в этом районе очень, очень давно. Полжизни назад. Но мне кажется, что ничего не изменилось….

– Есть вещи, которые не меняются. – С неожиданной грустью ответил Жора. – Они вечны.

– Хорошо, что хоть что-то вечно. – Тихо заметил Даниил.

– Вы остаетесь?

– Да.

– Я принесу вам ваш кофе.

Инспектор ничего на это не ответил, он продолжал внимательно смотреть в окно, погруженный в свои мысли. Жора осторожно, чтобы не скрипнуть пружинами дивана, встал и на цыпочках вышел в коридор.

Яркий майский день выдохся. Солнце перестало слепить глаза, скромно отступило за клуб и уже оттуда, будто из-за спины, оранжевыми длинными лучами подсвечивало улицу. Пестрели крупными бликами старые трамвайные пути, прямоугольники окон горели ровно и жарко, но уже чувствовалось приближение вечера. Черные, длинные плоские тени пролегали по земле, мигающий свет фар проезжающих машин стал ярким, заметным, клубилась под забором и редкими кустами робкая еще тьма. И тут на первом этаже тихо и низко пророкотал тромбон. Будто попробовал свои силы – «получится» ли сегодня? Будет ли музыка?

И закончилась тишина! Послышались одобрительные возгласы, радостные вскрики, быстро – быстро прогремел клавишами рояль, на лестнице раздались шаги, смех…. День приготовился умереть, джаз-клуб разминал пальцы.

В комнату вошли гости. Первой появилась странно одетая парочка: девица с желтыми волосами и желтом же платье, и парень в узком синем полосатом костюме. Они тут же бросилась к дивану, присели в самый угол и начали страстно целоваться, совершенно не обращая ни на кого внимания.

Следом за ними вошла худая женщина лет пятидесяти. Впрочем, Даниил не решился бы точно назвать возраст этого существа. Костлявая дама присела на стул напротив дивана, прикрыла глаза и начала энергично покачивать головой в так музыки, льющейся снизу. Она была одета в ярко-зеленый твидовый костюм с узкой, до дыр вытертой по швам юбкой. На жакете был длинный меховой воротник – убитая временем и молью тощая лиса, тем не менее, очень бодро размахивала безглазой мордой и общипанным хвостом, подражая движениям хозяйки. Дама пощелкивала пальцами, постукивала по полу носком старого башмака, иногда вдруг начинала что-то напевать дребезжащим тихим голосом.

В зал вернулся Жора, подал Даниилу свежую чашку кофе. Поймав заинтересованный взгляд сыщика, тут же пояснил:

– Не обращайте внимания на старую мумию! Она здесь каждый вечер, наша достопримечательность. Она скоро напьется и уснет внизу у рояля. Потом придет ее внук и утащит ее домой. Она тихая, никому не мешает!

– У мумии есть имя? – Гирс с удовольствием отпил горячий кофе.

– Наверное, есть! Но внук называет ее просто – «моя старуха».

– А вы?

– Она требует, чтобы мы называли ее Фица. Ни на какое другое имя она не откликается. Попробуйте сами!

– Обязательно попробую, но позже. Клякса уже появилась?

Жора поглядел на часы:

– Еще рано! Она подойдет минут через двадцать – тридцать. Я позову вас!

– Не стоит. Я и сам хотел спуститься….

По узкой лестнице они двинулись вниз, навстречу им шли люди, отрешенные, странные, ничего и никого не замечающие вокруг. В руках они несли бутылки с водой, чашки с остывшим кофе, бокалы с вином. На первом этаже царил джаз. Освещение стало другим, знойным, неярким. Несколько тусклых ламп освещали музыкантов, стоящих у рояля. Никто не курил, но в воздухе отчего-то плавала полупрозрачная дымка.